Константин Кеворкян: Что такое диктатура?

Нацистскую диктатуру в Германии мы представляем себе как мрачное узилище, по которому обреченно кружат концлагерники, евреи и прочие коммунисты. Изо всех репродукторов, надрываясь, орет фюрер, а затравленные немцы только и ждут прихода западных (или восточных) освободителей. Наверное, потому в должной мере мы и не можем прочувствовать, что за государство создается сейчас на Украине, поскольку находимся во власти исторических штампов: мол, видите – и евреи себя в Украине почти нормально чувствуют, и в концлагерях пока никого не держат, и по телевизору так называемого президента критикуют. Какая же это диктатура?

На самом деле, Германия тридцатых годов прошлого века существенно отличалась от современных расхожих стереотипов о нацистской диктатуре. Начнем с того, что Гитлер пришел к власти в результате вполне законной процедуры, будучи публично поддержанным крупным капиталом и «национал-патриотической» интеллигенцией. К середине тридцатых германская экономика после окончания «Великой депрессии» уже находилась на подъеме и активно подпитывалась западными кредитами. Безработица была практически ликвидирована и немцы чувствовали себя чрезвычайно благодарными режиму, который дал им хлеб насущный. Человек, принадлежащий к «титульной нации», мог рассчитывать так же и на активную социальную помощь государства. Существовала жизнь искусства, насыщенная светская жизнь и даже сам фюрер не брезговал появляться на публике в элегантной бабочке или, напротив, в народном баварском костюме.

Вообще, стремление к патриархальному, включая народные костюмы и праздники, было у ультранационалистического режима в почете. Праздников этих организовывалось много (по сути, они не прекращались), они нравились народу и сопровождались грандиозными, как сказали бы сегодня, флеш-мобами. Особо торжественно обставлялся культ мертвых героев, в первую очередь, национал-социалистов, погибших во время т.н. «Пивного путча» в 1923 году.

Газет выходило множество, сообщали они о разном и для разной целевой аудитории. Другое дело, что их разнообразие были тщательно срежиссировано Министерством Пропаганды и бурная дискуссия могла происходить только в заранее определенных жестких рамках. Например, в русле «исторической вины» евреев и насколько тяжелое наказание они должны понести. Так осуществлялся необходимый «плюрализм мнений».

Кстати, гонения на евреев шли волнообразно, временами (как накануне Берлинской олимпиады) даже демонстративно прекращались. Не осталось у ограбленных штурмовиками инородцев средств к существованию? Ну, пусть и проваливают на свой Ближний Восток, в тамошний Еврейский мир, оставляя домашнее имущество титульной нации. Чемодан, пароход, Палестина! Пароходы любезно предоставлялись. Искусно вынося еврейскую проблему «за скобки» дипломатических переговоров, немецкий правящий класс прекрасно находил общий язык с англичанами, французами, итальянцами и прочими европейцами, объединенными единой культурой и цивилизацией.

И сам фюрер обитал не в безвоздушном пространстве, но был поддержан всей мощью немецких олигархов, авторитетом националистической интеллигенции, оружием добровольческих штурмовых отрядов и дисциплиной вермахта. Диктатура состояла в общественном консенсусе, что всё происходящее в Германии правильно и необходимо для возрождения «величия немецкой нации». А вот уже для тех, кто посмел в том усомниться или сопротивляться, существовали гестапо и концлагеря, в которых пытками и казнями шло «перевоспитание» бывших коммунистов, а также прочих политических противников. И - что самое страшное - в целом, нацистский режим устраивал правящую элиту и народ Германии вплоть до коренного перелома в великой битве на Восточном фронте. И режим, убивая миллионы людей, еще яростно сопротивлялся до самого падения Берлина.

Диктатура – она не всегда «за кого-то» персонально, однако всегда против инакомыслия. Так и постмайданная Украина строится не на личности задрипанного винницкого королька (или кого бы то ни было), но на попытке объединить всю нацию в общей ненависти к инакомыслию. Власти эту ненависть всемерно поощряют, заботливо сертифицируют и заворачивают в обертку национализма. Кто выступает против - провозглашается «врагом народа» и подлежит, как минимум, остракизму. И народ, ежедневно убеждаемый националистической пропагандой, рано или поздно может в эту доктрину уверовать. И вымуштрованная молодежь покорно ляжет пушечным мясом в могилы, когда национал-олигархический режим воззовет к её как бы патриотическим чувствам.

Вопрос всего один: учит ли нас чему-нибудь опыт истории?