«Чего Соединенные Штаты пытаются добиться в Украине, учитывая, что полная победа невозможна?», - «Foreign Policy»
Конгресс наконец утвердил новую помощь Украине на сумму около 61 миллиарда долларов, и произошло нечто странное: разговоры о победе Украины вернулись в Вашингтон. Это неприятный поворот, пишет журнал «Foreign Policy».
«За последние несколько месяцев Белый дом и другие страны выступили с ужасающими предупреждениями о том, что, если им не оказать помощь, украинские позиции могут рухнуть, а российские войска могут снова наброситься на Киев.
Но несмотря на то, что худшее удалось предотвратить, перспективы становятся все выше.
Администрация Байдена сейчас работает над наращиванием Вооруженных сил Украины в течение 10 лет, что, вероятно, будет стоить сотни миллиардов долларов, а советник по национальной безопасности Джейк Салливан предположил, что Украина предпримет новое контрнаступление в 2025 году.
Этот оптимизм неуместен.
Новый законопроект вполне может представлять собой последний большой пакет, который Соединенные Штаты отправят Украине.
Текущая помощь в основном поможет поставить Украину в лучшее положение для будущих переговоров. Это уменьшит нехватку боеприпасов и вооружения, уменьшая вероятность того, что украинские силы потеряют еще больше позиций в ближайшие месяцы.
Однако Украина по-прежнему сталкивается с другими проблемами: недостаточными укреплениями, острой нехваткой рабочей силы и удивительно устойчивой российской армией.
В целом Украина остается более слабой стороной. Помощь Запада не изменила эту реальность.
Белый дом представил это дополнение как выбор «все или ничего»: утвердить миллиардное финансирование или наблюдать за гибелью Украины. Такая риторика содержит жуткие отголоски войн от Вьетнама до Афганистана, где Соединенные Штаты продолжали вкладывать ресурсы в безнадежные дела, по крайней мере частично, потому, что ни один американский лидер не хотел нести ответственность в последний момент неудачи.
В ходе дебатов о помощи Украине ключевые вопросы оставались совершенно без ответа: чего Соединенные Штаты пытаются добиться на Украине, учитывая, что полная победа невозможна? Чем оно готово рискнуть и потратиться, чтобы добиться этого?
Дополнительные ответы на эти неудобные вопросы в будущем. Но если Вашингтон не противостоит им, он может оказаться в том же положении в следующем году – или еще хуже.
Вопрос эндшпиля в Украине всегда был чреват. Политологи часто отмечают, что любое окончание этой войны будет включать дипломатические переговоры. Некоторые делают вывод, что если переговоры неизбежны, то переговоры следует начать раньше, чем позже. Другие утверждают, что Украина должна улучшить свою боевую позицию, прежде чем приступить к переговорам. Правительство в Киеве утверждает, что Россия должна быть полностью изгнана из Украины, включая Крым, прежде чем начнутся переговоры. Некоторые даже утверждают, что смена режима в Москве является предварительным условием мира.
Расчеты также осложняются путаницей в отношении того, чего Соединенные Штаты пытаются добиться на Украине. Некоторые подчеркивают широкие, универсальные принципы, такие как защита демократии или защита международного порядка. Это похвальные цели, но они могут привести к противоположным выводам: либо универсальные принципы уже адекватно защищены (крутая цена, которую заплатила Россия, может отговорить будущих агрессоров), либо, альтернативно, Украина должна одержать окончательную победу.
Вместо этого более трезвые аналитики утверждают, что главная цель Америки в вооружении Украины — обескровить Россию. Они утверждают, что сохранение притока западного оружия позволяет Западу уменьшить военный потенциал России разумной ценой. Однако в качестве цели ослабление России не предполагает эндшпиля и подразумевает долгосрочную, полупостоянную приверженность войне. Учитывая способность России восстановить свои силы, даже не очевидно, что Запад преуспевает на этом фронте.
Последняя группа предлагает более конкретные цели: позволить Украине вернуть себе определенные участки территории, чтобы защитить свою экономическую жизнеспособность как суверенного государства, или не дать России захватить Одессу и другие ценные места. Но хотя это более конкретные цели, в западных столицах нет консенсуса по ним и мало желания настаивать на мирных переговорах, как только они будут достигнуты.
Возможно, именно поэтому чиновники Белого дома так часто возвращаются к формулировке, что западная помощь просто предназначена для того, чтобы поставить Украину в наилучшее положение за столом переговоров. Для того, чтобы это сказать, не нужно принимать трудных решений относительно территории, которую Украина должна вернуть, и не нужно думать о том, как долго должна продолжаться помощь Запада. Он также уклоняется от вопроса о будущей ориентации Украины – вступит ли она в ЕС или НАТО? – который, возможно, придется решить, чтобы положить конец войне.
Короче говоря, нынешний подход является стратегическим отговоркой. Его основная польза – сглаживание разногласий среди сторонников Украины. Риск состоит в том, что война пополнит ряды вечных войн и закончится одним из способов: поражением, на худших условиях, чем можно было получить раньше, или на тех же условиях с более высокими человеческими и финансовыми потерями.
«Вечная война» стала лозунгом за последнее десятилетие, используемым активистами для описания, казалось бы, бесконечного присутствия американцев за границей в сложных войнах от Афганистана до Сирии и Нигера. Как и все лозунги, этот термин был неточным, но четко отражал проблему ведения открытых конфликтов, направленных на абсолютную, недостижимую победу.
Мягкая середина вашингтонских дебатов, в которых, судя по всему, участвуют высокопоставленные члены администрации Байдена, находится где-то между этими крайностями: надежды на крупные успехи Украины, избегая при этом эскалации и признавая в частном или анонимном порядке, что математические расчеты не в пользу Киева. Белый дом прав в том, что помощь должна быть направлена на то, чтобы дать украинцам сильную позицию на переговорах. Но здесь возникают дополнительные вопросы: как определить, когда настал момент переговоров? Если Украина продолжит сражаться молча, улучшится или уменьшится ее переговорная сила?
Конфликт на Украине не следует напрямую сравнивать с войнами в Афганистане и Ираке: американские войска не участвуют в боевых действиях, а правительство Украины борется с незаконным вторжением. И все же параллели есть. После того, как наращивание мощностей в Афганистане провалилось, в дебатах столкнулись те, кто утверждал, что конфликт невозможно выиграть, и те, кто утверждал, что его можно поддерживать с достаточно низкими затратами в течение неопределенного времени. Сегодняшние дебаты по Украине начали развиваться в этом направлении. Сенатор Митч МакКоннелл, среди прочих, утверждает, что помощь Украине является выгодной с точки зрения обороны сделкой и возвращает деньги в экономику США.
Таким образом, общая связь между Украиной и прошлыми вечными войнами – это способ уклониться от подлинных стратегических дебатов или заклеймить их. Законодателям и политикам легче поддерживать военные усилия, предлагая последовательность вариантов «все или ничего», чем смотреть вперед и взвешивать реалистичные альтернативы.
Сторонники либо размежевания, либо эскалации заполняют вакуум, оставленный плохо сформулированными или недостижимыми целями. Первый оказался на удивление успешным, задержав американскую помощь на шесть с лишним месяцев. Последний лагерь, тем временем, набирает силу. В конце концов, если нынешняя траектория неблагоприятна и принятие более ограниченных целей исключено, политики будут искать другое логическое решение: расширение участия в конфликте.
За последние два года Запад, как и Россия, постепенно обострил ситуацию. С самого начала полномасштабного вторжения Украина и ее западные сторонники настаивали на создании еще более совершенного оружия. От машин поддержки до танков, от ствольной артиллерии до ATACMS, цикл был последовательным: как только Белый дом одобрял одну систему, нарастало давление, требующее поставки следующей. Аналогичная тенденция наблюдалась и в Европе. Однако на протяжении третьего года конфликта технологическое истощение устанавливает верхний предел этой тенденции. Во многих регионах сейчас нет «следующей системы», которую можно было бы отправить.
Эта динамика помогает объяснить недавнее обсуждение более интенсивных форм участия. Буквально на прошлой неделе министр иностранных дел Великобритании Дэвид Кэмерон заявил журналистам, что Украина может использовать предоставленное Великобританией оружие для нанесения ударов по целям внутри России. Президент Франции Эммануэль Макрон возобновил свое недавнее предложение о том, что он может отправить войска в Украину для работы в тылу. Каждое из этих предложений представляло собой явно эскалационное предложение, которого даже шесть месяцев назад не было бы. В понедельник, ссылаясь на заявления Великобритании и Франции, Россия объявила, что проведет учения по отработке боевого применения тактического ядерного оружия.
Еще одно предложение, которое, как сообщается, в той или иной форме рассматривает Министерство обороны, заключается в отправке большего числа американских военных советников в Украину для обеспечения технической поддержки, обучения и тактических консультаций. Это также изображается как средний шаг между статус-кво и прямым вступлением в конфликт. Но это также опасно, поскольку создает возможность прямого конфликта с российскими войсками в случае, если советники будут убиты или ранены. Россия, со своей стороны, может рассматривать эту меру как предвестник более активного участия Запада и, в свою очередь, вести эскалацию ситуации. Опыт войны во Вьетнаме, где советники оказались ступеньками к полноценному бою, должен послужить предостережением.
Конечно, цель недавних призывов к активизации участия Запада состоит в том, чтобы улучшить баланс сил между Украиной и Россией. Но если обширное внедрение западных технологий за последние два года не решило проблему слабости Украины по отношению к России, то ни советники, ни тайная поддержка вряд ли смогут изменить эту динамику.
Несмотря на все усилия, которые администрация Байдена приложила для оказания помощи Украине, она также поставила стратегию США на автопилот. Похоже, что нет другого плана, кроме как попытаться сохранить приток денег – новая помощь может длиться от шести до 18 месяцев – и это будет работать до тех пор, пока она не перестанет работать.
Вместо этого администрация должна публично признать, что украинские и американские интересы не идентичны и что заявленная Киевом цель освобождения каждого дюйма украинской территории недостижима. Наиболее важные интересы Америки — защитить существование Украины как суверенного государства и избежать прямого конфликта с Россией. Каждый из них должен иметь приоритет над дальнейшим освобождением территории.
Соответственно, лидеры США должны поощрять и стимулировать Украину отдавать приоритет обороне над наступлением, и этот процесс уже начинается. Последние два года продемонстрировали способность защитников сдерживать мотивированных и более многочисленных нападающих; обе стороны добились медленного продвижения и ограниченных успехов при столкновении с окопавшимися противниками. Вашингтону следует направить свою помощь на обеспечение того, чтобы Украина могла защитить себя, что означает больше базовых вещей, таких как боеприпасы и укрепления, и меньше высокотехнологичных наступательных систем, таких как ATACMS. Оно также должно помочь Украине восстановить свою военно-промышленную базу.
Не менее важно то, что пришло время активизировать переговоры между Украиной и Россией. Если украинские силы, опираясь на новые поставки помощи, смогут стабилизировать линию фронта, то лето 2024 года может оказаться благоприятным окном для переговоров. До сих пор администрация Байдена опасалась подталкивать Украину к переговорам, опасаясь, что это может показаться сигналом об отсутствии приверженности США. Кроме того, переговоры могут идти медленно, а Россия, возможно, пока не желает серьезно участвовать в них. Но это предложение не было проверено, и его стоит попробовать, особенно потому, что принятие решения Киевом и одновременное снабжение его оружием имеют извращенный эффект, отбивая Украину от разговоров. Ни одна из сторон не может по-настоящему оценить, что она может получить, пока не начнет переговоры с другой, а недавние разоблачения о предыдущих переговорах между Киевом и Москвой позволяют предположить, что урегулирование не является невозможным.
Наконец, Вашингтон должен опираться на своих европейских союзников, чтобы они потратили деньги и разместили заказы на оснащение Украины. Обязательства Америки могут пошатнуться, будь то из-за народного недовольства, прихода нового президента или кризисов в других частях мира. Москва тоже может отказаться от переговоров, мотивируя это тем, что позиции Украины становятся только слабее. Чтобы смягчить эти возможности, Вашингтону следует переложить большую часть бремени на европейские страны, чья близость к России дает им сильную заинтересованность в успехе Украины. Эти штаты уже начали активизировать свою деятельность; Чешская Республика, например, выступила инициатором инновационной инициативы по производству боеприпасов. Но Европа может сделать гораздо больше: увеличить национальное финансирование производства боеприпасов и ракет, создать чрезвычайные фонды и улучшить межконтинентальные оборонные закупки через Европейский Союз, а также взять на себя организационное бремя координации помощи.
На этот раз Конгресс в конце концов выполнил свою задачу. В следующий раз, возможно, этого не произойдет. Правительствам по обе стороны Атлантики следует подготовиться к тому, что помощь США иссякнет, и работать над тем, чтобы поставить Украину на более стратегическую и прочную основу. В конце концов, нынешнего уровня поддержки недостаточно, чтобы исключить из поля зрения худшие последствия – будь то прорыв России, вечный разрушительный конфликт или расширенная война. Чтобы предотвратить эти последствия, необходимо открыть пространство для взвешивания трудных компромиссов уже сейчас. Вы можете принять лишь определенное количество ставок по принципу «все или ничего», пока не останетесь ни с чем.
